Форум » Библиотека » мой пересказ мульта своими словами » Ответить
мой пересказ мульта своими словами
пакостная Бетти: ЧАСТЬ 1. ПРОЛОГ [more]Давным-давно, в далёкой стране, в прекрасном замке жил юный принц Адам Бертран де Капет. Он имел всё, чего только могло пожелать его сердце, но был не только избалованным, но и себялюбивым, и недобрым. Уже тогда его за глаза прозвали Бетом - "зверем", "бестией". Однажды зимним вечером к принцу, совсем ещё мальчику, пришла старая нищенка. Она предложила ему розу в обмен на приют и спасение от жестокой стужи. Её измождённый вид вызвал у принца отвращение и, посмеявшись над подарком, он выгнал старую женщину. Она предостерегла его, что внешность обманчива, а истинная красота таится внутри. Но он снова начал смеяться и гнать её. И тогда безобразная старуха вдруг обернулась прекрасной девушкой с миндалевидными глазами. Потрясённый принц попытался было извиниться, но поздно. - Принц Адам Бертран, тебя недаром прозвали Бетом! - сказала волшебница. - И звучит как краткое произношение твоего второго имени, и очень подходит тебе! Ты и есть зверь, в сердце которого нет любви! Вот ты и будешь Бетом - страшным зверем! И она в наказание превратила принца в чудовищного зверя, и наложила могущественное заклятие на замок и его обитателей. На прощание она оставила розу и зеркало. Зеркало было волшебным и стало для страшного Бета, закрывшегося в своём замке (который к тому же волшебница постаралась скрыть от людских взоров), единственным окном во внешний мир. Роза тоже была волшебной. Она должна была цвести до его 21-го дня рождения. Если принц научится любить и быть любимым до того, как опадёт последний лепесток розы - чары рассеются. Если нет - он навсегда останется чудовищем. Шли годы. Он всё больше впадал в отчаяние и потерял всякую надежду - кто же сможет полюбить такое чудище? [/more]
Ответов - 19, стр:
1 2 All
пакостная Бетти: И вот, когда данный принцу срок был на исходе... Из домика на окраине соседнего городка вышла его жилица, прелестная девушка лет 18-ти, в синем платье с белыми пышными рукавами и нагрудником. Её густые тёмные волосы были стянуты в хвостик хорошенькой синей ленточкой, и это очень шло к утончённой красоте её юного лица с чудесными карими глазами. Эти глаза отливали зелёным и светились глубокой нежностью и добротой. Девушка шла и пела своим чарующим голоском тихую песню о будничной жизни своего городка. Словно отвечая на её песню, другие его жители открывали окна своих домов и кричали: "Бонжур! Привет!" - Доброе утро, месье! - сказала девушка булочнику, прервав свою песню. - Доброе утро, Белль! - отвечал булочник, невысокий полный мужчина с рыжей бородой без усов, в фартуке и в поварском колпаке. - Куда ты идёшь? - прибавил он. - В книжную лавку! - сказала Белль и достала из своей корзинки книгу в красной обложке. - Я только что прочла чудную историю про фасолинку и великана и... - Очень мило! - уклончиво ответил булочник. И тут же принялся звать свою работницу: - Эй, Мари! Поторопись с батонами! Подобные ответы юная Белль слышала каждый день, а потому ничуть не удивилась невежливости булочника. Она спрятала красную книжку обратно в корзинку, достала вместо неё синюю и пошла дальше, читая её на ходу. Занятые своими делами горожане то и дело отвлекались, чтобы полюбоваться прекрасной книгочейкой и в то же время посмеяться над ней. И её страстная любовь к чтению, и мечтательность, - всё это казалось смешным этим провинциалам с их ограниченным кругозором. Но один старик всегда радовался ей - то был хозяин книжной лавки. Он радовался не столько красоте девушки, столько тому, что она была его единственной постоянной клиенткой. Вот и теперь он обрадовался: - А, Белль! Как твои дела? - Я пришла вернуть книгу, - отвечала Белль. - Уже прочла? - О, не могла оторваться! Есть что-нибудь новое? - Со вчерашнего дня нет, - усмехнулся хозяин лавки. - Не беда, - ответила Белль, поставила красную книгу на место и взяла ещё одну в синей обложке. - Я возьму вот эту! - Эту? - усмехнулся старик. - Но ты её уже читала дважды! - Это моя любимая! - пылко произнесла Белль. - О дальних странах, об острых мечах, о волшебных заклятьях и нежных речах! Старичок весело улыбнулся: - Раз эта книга так нравится тебе, я её дарю! - Ой, что вы, месье... - смутилась девушка. Но книготорговец не стал и слушать: - Я настаиваю! - О, спасибо вам, большое спасибо! Выйдя из лавки, Белль раскрыла подаренную ей книгу и начала читать её на ходу, - как до того читала красную. Горожане также возобновили свои насмешливые песенки о том, что у неё-де не все дома, раз она так любит читать. Девушка попыталась читать вслух отаре овец, присев на фонтан передохнуть, но эта попытка привела лишь к тому, что одна из овец откусила кусок страницы, а тут и пастух подоспел и угнал отару. В то осеннее утро молодой охотник Гастон, любимец всех жителей городка, также вышел погулять - серых уток пострелять. Когда он подстрелил-таки одну серую утку, её подобрал его дружок - маленький кругленький человечек Лефу. Сунув птицу в мешок, он подбежал к охотнику со своей всегдашней лестью: - О, ты не промахнулся, Гастон! Ты - величайший охотник в мире... - Знаю! - перебил Гастон и тут же занялся самолюбованием, разглядывая своё отражение в зеркале на наружной стене цирюльни. Но Лефу не унимался: - Уж ты-то не пропустишь ни одного зверя! И ни одной девушки, кстати! - Это правда, Лефу! - самодовольно ответил Гастон и указал ему на Белль, которая торговалась на углу с зеленщицей, не переставая читать книжку. - И я остановил свой выбор на ней! - На дочке изобретателя? - Она, она самая! На этой счастливице я и женюсь! - Но она же... - начал было Лефу. Он хотел сказать: "Она же чокнутая - только и знает, что читать никчемные книжки". Но Гастон докончил за него по-своему: - Красивейшая девушка в городе! - Я знаю, но... Гастон снова прервал приятеля: - Что делает её самой лучшей! А разве я не достоин лучшей? - Да,конечно, Гастон, ты её достоин... - Лефу запнулся, а Гастон, не слушая больше, бросился вдогонку за Белль.
пакостная Бетти: Лефу помчался следом. Поравнявшись с тремя весёлыми сёстрами-тройняшками у водонапорной машинки, он бросил на них мечтательный взгляд: все три были предметом его тайной любви. Но ни одна из сестёр не обращала на него внимания. Все три, - и Клодетта в красном платье и с красным бантом в волосах, и Лоретта в тёмно-жёлтом, и Полетта в зелёном, - были влюблены в одного Гастона. Вот и сейчас они начали петь хвалы его "мужской красоте" - высокому росту, весьма мускулистому сложению и волосатой груди, рвущейся наружу из-под красной охотничьей рубашки. Маленькому Лефу пришлось удовольствоваться только тем, что часть воды из машинки, которую они качали для наполнения своих вёдер, пролилась на него (от чего он сразу нахмурился, так как воды на него пролилось немало). Гастон, не обращая, в свою очередь, внимания на блондинок, нагнал Белль и поприветствовал её - вызывающе, как всегда. Она также поприветствовала его, после чего снова погрузилась в чтение. Тогда Гастон нагло вырвал книжку у неё из рук и принялся бесцеремонно листать её в очень быстром темпе. "Отдай мне, пожалуйста, книгу!" - попросила Белль. Он же ответил вопросом: "Как ты её читаешь? Здесь же нет картинок!" - У некоторых людей есть воображение, - ответила девушка. Гастон швырнул книгу в грязную лужу и воскликнул: - Пора тебе оторваться от этих книг и обратить внимание на вещи поважнее! На меня, например, - добавил он, осклабившись. Клодетта, Лоретта и Полетта присели на большой камень и издали ещё одну серию восторженных вздохов. И снова Гастон проигнорировал их, и продолжил свою речь как ни в чём не бывало: - Об этом весь город говорит! Чтение не годится для женщины - она от этого начинает думать и всё такое прочее... - Гастон, ты какой-то дикарь, честное слово! - сказала Белль, поднимая книгу, стирая с неё грязь своим белым фартуком и с трудом сдерживая своё раздражение. - Ну, спасибо, Белль! - ответил охотник с усмешкой, как будто обращение Белль польстило ему. Он обнял её за одно плечо и самодовольно спросил: - Не угодно ли тебе прогуляться со мной до таверны и пойти взглянуть на мои трофеи? - Может, в другой раз? - покривила Белль душой. - Что с ней? - удивлённо спросила Клодетта. - Она сумасшедшая! - воскликнула Лоретта: и ей, и обеим её сёстрам подобная непочтительность по отношению к их кумиру казалась безумием. А Полетта восторженно повторяла: - Он же прелесть! Он великолепен! - Пожалуйста, Гастон, оставь меня! - вскрикнула Белль, изо всех сил стараясь не грубить. - Я должна идти домой, чтобы помочь отцу! - Этому безумцу? - передразнил подоспевший Лефу. - Да ему нужна помощь врача! - он захохотал, и Гастон засмеялся вместе с ним. - Не смей так говорить о моём отце! - гневно воскликнула Белль. - Да, не смей так говорить о её отце! - сказал Гастон, сразу перестраиваясь на другой лад и давая Лефу тумака. Но Белль знала, что он притворяется, а посему продолжала: - Мой папа не сумасшедший! Он гений! Вдруг раздался взрыв, и над домиком Белль взвились клубы дыма. Девушка испуганно вскрикнула и бросилась бежать со всех ног, а Гастон и Лефу вновь принялись хохотать. Оба были не прочь порадоваться чужой беде, особенно беде местного изобретателя Мориса - отца Белль, которого все жители городка считали полоумным из-за того, что его конструкции были слишком непохожи на их обычную повседневную жизнь. - Папа, ты жив? - спросила Белль, кашляя и пробиваясь сквозь дымную завесу. Также кряхтя и кашляя, из-под погнутой конструкции вылез Морис - приятный маленький толстенький старичок с орлиным носом, седыми усами и бакенбардами. - Не понимаю, как это случилось! - пробормотал он, откашлявшись. - Пожалуй, я брошу эту затею! - Ты всегда так говоришь, папа, - сказала ему Белль. Видя, что отец даже не ранен, она сразу приободрилась. - В этот раз я говорю серьёзно! - отвечал Морис, с досадой снимая рабочие очки и шапочку, и пнул машину ногой. - Мне никогда не заставить эту дурацкую штуку работать! - Ты заставишь! - Белль обняла отца за плечи и сказала ему на ухо, улыбаясь: - Заставишь и получишь приз на завтрашней ярмарке! И станешь всемирно известным изобретателем! - Ты вправду веришь в это? - спросил Морис, сдвинув ещё тёмные брови над ярко-зелёными глазками. - Верю и всегда верила! - Так чего же мы ждём? - воскликнул старый мастер и снова надел шапочку и очки. - Я починю её в два счёта! Подай мне вон тот набор инструментов, Белль... Белль подала инструменты отцу, и тот принялся чинить машину, расспрашивая в то же время дочку о её делах: - Ты хорошо провела время в городе? - Взяла новую книгу...- отвечала Белль со вздохом, прижимая книгу к груди. Подумав, она спросила: - Папа, я и вправду странная? - Моя дочь? Странная? - переспросил Морис, высовываясь из-под своей конструкции. - С чего ты взяла? - Не знаю, - вздохнула Белль. - Я здесь всё время чувствую себя не на своём месте - и поговорить как следует не с кем, и... - Ну, а как тебе Гастон? Он красивый малый... - Верно, красивый... И грубый, и самонадеянный, и заносчивый! Нет, папа, он не для меня! - Ну, не переживай! - сказал Морис дочери. - Надеюсь, моё изобретение откроет нам дорогу в новую жизнь, - добавил он, ласково улыбаясь. Наконец машина Мориса, - аппарат для колки дров со встроенным с конца топорища топором, с постоянно греющимся чайником на верхушке для топлива, - заработала, заколола дрова из поленницы на мелкие частицы. Отец и дочь были в одинаковом восторге; наконец Морис сказал: - Запрягай Филиппа, Белль! Я еду на ярмарку. Белль помогла отцу запрячь Филиппа, их верного коня, в большую телегу, а также погрузить на ту телегу машину-дровоколку. Прикрыв её сверху брезентом, Морис завернулся сам в плащ, сел на Филиппа верхом и тронул поводья. Он кричал дочке "Прощай, Белль! Береги себя!", а Белль кричала отцу, махая ему платочком: - До свидания, папа! Удачи тебе на ярмарке!
пакостная Бетти: Но удача на ярмарке не была суждена Морису, также как и сама ярмарка. То ли он неправильно взял карту, по которой он всегда ориентировался в своих поездках, то ли помешал туман, накрывший дорогу в лесу, через который ему приходилось ехать, - так или иначе, но старик сбился с дороги. - Что-то мы долго едем, - бормотал он, безуспешно пытаясь сличить окружающую его местность с картой. - Кажется, я пропустил поворот. В сыром осеннем лесу было темно и мрачно. Ухала серая сова-неясыть на суку. При этом она притопывала в лад одной лапой, точно хотела предупредить Мориса "Лучше не езди в этот лес!" Но Морис, не обращая внимания на птицу, приказал коню остановиться возле указателя дорог. - Кажется, я должен был повернуть вон туда... Подожди! Но надписи были стёрты и размыты дождём и туманом, и ничего различить было нельзя. Морис передумал. - Нет, поехали сюда! - сказал он и потянул Филиппа в другую сторону. Конь захрапел: он чуял запах беды, и ему не нравилась эта мрачная туманная местность. Тут же по краю дороги быстро пробежал волк, а следом завыла целая их стая. Филипп испуганно попятился. - Что за ерунда? - проворчал Морис. - Куда ты меня завёз, Филипп? - и снова потянул коня назад. Повозка ударилась о толстый дуплистый ствол дерева. Из дупла вылетели потревоженные летучие мыши и закружились у лица Мориса и морды коня. - Осторожно, Филипп! - завопил Морис. Он тоже был суеверен в отношении летучих мышей и верил, что они приносят беду и в то, что их прикосновение к волосам опасно. - Стой, Филипп! Сто-о-о-ой! - завопил Морис ещё более испуганно, несколько минут спустя. Потому что теперь им грозила реальная опасность: волки продолжали выть, и напуганный конь подскакал к самому краю высокого утёса, едва не грохнувшись в пропасть вместе с хозяином. Кое-как собравшись с духом, старый мастер сдержал своего коня, сбрасывающего копытами камни с края скалы, - и потянул его подальше от опасного места, приговаривая: - Вот так! Хороший конь! Успокойся! Вот так...всё в порядке, ничего страшного не случилось! Но конь, доведённый до безумия неумолчным воем волков, встал на дыбы и сбросил Мориса. Фонарь выпал из рук старика, вспыхнул пламенем, задымился и потух. Филипп ускакал, волоча за собой телегу с машиной. - О, нет! Филипп, вернись! - вскричал Морис. Он привстал на колени, прикрыв голову своим плащом, и снова позвал "Филипп!", теперь уже хриплым шёпотом. Никто ему не ответил; он встал, поднял с земли свою шляпу, нахлобучил её вновь... Но тут, на пригорке, из-за деревьев с рычанием выглянула волчья стая. Морис испуганно вскрикнул, повернулся и побежал, продираясь сквозь заросли. Вот он перебежал по поваленному дереву через глубокий овраг со всей возможной острожностью. Волки - за ним. Он скатился вниз по откосу у корней того поваленного дерева. Привстал. Снова глянул вверх - и снова увидел рычащих и нацелившихся на добычу волков. Посмотрел вперёд - и увидел железные ворота, а за ними - каменный мост со статуями каких-то чудовищ. Морис подбежал к воротам и затряс их, крича: - Помогите! Тут есть кто-нибудь? На помощь! Тут же подоспели волки... Морис открыл ворота, оказавшиеся незапертыми, протиснулся в них и захлопнул их за собой. Упрямые волки так и прыгали, силясь пробиться сквозь железные прутья. Один из хищников, просунув морду сквозь прутья решётки, даже ухватил Мориса за носок башмака, и старичок с немалым трудом вырвался из волчьей хватки. Оставив слетевшую с головы шляпу лежать на земле у ворот, он двинулся дальше по мосту - и увидел огромный старинный замок, погружённый в клочковатый туман. Имя принца по прозвищу Бет в то время стало почти легендой, к тому же сей туман скрывал его замок от людей. Потому Морис немало удивился - чей это замок, откуда он здесь... Долго дивиться ему, однако, не пришлось: внезапно набежали тучи, и хлынул проливной дождь; да и гроза началась - молнии вовсю ударяли в шпили замковых башен. Морису пришлось срочно искать укрытие, - а где ещё он мог его найти, кроме как в том самом замке?
пакостная Бетти: Старик постучал в двери, надеясь, что кто-нибудь откликнется на его стук. Никто не отозвался. Зато дверь оказалась незапертой, также как и ворота. Морис вошёл внутрь. Он весь промок; вода капала с него самого, с его одежды и обуви прямо на дорогой запылённый красный ковёр... Вдруг он услышал голоса: - Бедняга наверняка заплутал в лесу. - Умолкни, может, он ещё уйдёт! - Тут есть кто-нибудь? - спросил Морис. - Ни слова, Люмьер! - сказал второй голос. - Ни слова! - Прошу прощения за вторжение, - продолжал Морис, - но я потерял свою лошадь и ищу место для ночлега! - О, Когсворт, имей сострадание! - отозвался первый голос. И тут же его обладателю заткнули рот, а затем Морис услышал звук, похожий на треск свечного огонька, и стон. - О, месье, добро пожаловать! - приветливо сказал первый голос. - Кто это сказал? - удивлённо переспросил Морис. Как он ни вглядывался, он не увидел ни одного человека. - Я, конечно! - был ответ. Морис за минутку до этого схватил со стола золочёный канделябр с зажжёнными свечами. - Кто? - переспросил он. Помахав ручкой-свечкой у него над головой, канделябр вновь его окликнул: - Привет! Изумлённый и испуганный одновременно, Морис выронил своего собеседника. Главная свеча была головой подсвечника; у него было лицо с длинным носиком, похожим на утиный, и большими плутоватыми глазками; две боковые свечки служили ему руками. - Невероятно! - пробормотал Морис, наклонившись над подсвечником. - Немыслимо! - Ты своего добился, Люмьер! - заворчал каминный будильник из красного дерева, спрыгивая со стола, подбегая на деревянных ножках к подсвечнику и размахивая золотыми боковыми стрелками, служившими ему руками. - Чудесно, отлично, просто здорово! И тут же сей будильник испуганно закричал: Морис, желая проверить,как же это часы могут говорить, поднял его с пола. Старик так и сказал: - Как же это сделано? - Отпустите меня немедленно! - закричал Когсворт (так прозывались эти часы). Но Морис (поражённый и тем, что он говорит, и тем, что у него есть лицо, в котором часовые стрелки вместо усов, а их крепёж вместо носа) упорно продолжал исследовать его механизм. Вот он провёл пальцем по его донышку между деревянными ножками...по самим ножкам... - Перестаньте меня щекотать! - вскрикнул Когсворт, хихикая. - Хватит! И тут же он застонал от боли: Морис повернул заводной ключик позади его часовой головки. Старик оторопел, услышав этот стон, отпустил завод механизма и приоткрыл дверцу, за которой был золотой маятник часов. Просунул руку, потрогал маятник... - Это должно быть закрыто! - гневно воскликнул Когсворт. - Закройте меня немедленно! Какая наглость! - Прошу прощения, - пробормотал Морис, подчиняясь, - просто я никогда не видел говорящих часов... А-ап-ч-хи! Он чихнул прямо в лицо Когсворту (отчего у будильника задвигались стрелочки-усы, и он издал мелодичный звон). - О, вы промокли до нитки, месье! - сказал Люмьер, становясь на бронзовое основание, как на ноги, и зажигая свои свечи, погасшие было при падении. - Идёмте, согрейтесь у камина! - Большое спасибо, - благодарно ответил Морис. - О нет, нет! - запричитал Когсворт. - Ты знаешь, что сделает хозяин? (словно в подтверждение этих его слов, сверху с анфилады метнулась вниз тёмная тень в плаще) - Запрещаю! Но Люмьер всё равно провёл Мориса в комнату левее. - Запрещаю! - продолжал повторять Когсворт, хватая Мориса за плащ. - Я требую, чтобы вы остановились! - продолжал он, когда Морис, высвободив край плаща из его золотых ручек, продолжил свой путь и опустился в удобное кожаное кресло. - О, нет, нет! - снова запричитал Когсворт, рассыпая свои гайки и шестерёнки. - Только не в кресло хозяина! Но никто будильника не слушал. Прибежала скамеечка для ног, чьи собственные ножки напоминали собачьи лапки, а серебряные кисти - два собачьих хвостика; она лаяла, как настоящая живая собака, и виляла обоими хвостами. Морис вздрогнул, но взял себя в руки, улыбнулся и потрепал собачку-пуфика по бархатной спинке: - Ну, здравствуй, мальчик! Вешалка для одежды, в зелёном цилиндрике на круглой головке-венчике, подошла к нежданному гостю, почтительно склонилась перед ним с видом услужливого лакея и накрыла его тёплым бирюзовым покрывалом. - О, какой сервис! - воскликнул Морис. Лакей-вешалка приподнял цилиндр одной из своих ручек, раскланялся и отошёл. Когсворт тем временем собрал все свои часовые колёсики, встал на ножки и снова заворчал: - Простите, но это зашло слишком далеко! Отвечать придётся мне! А-ах! Он ахнул и снова упал, сбитый с ног проехавшей по нему чайной тележкой. На ней восседали чайник с округлым добрым лицом, чашечка с надтреснутым краем и сахарница, которая быстро насыпала сахар на дно чашки, соскочила с тележки и незаметно выскользнула за дверь, оставив ложку. Остановившись на тележке рядом с Морисом, чайник приветливо ему улыбнулся.
пакостная Бетти: - Не хотите ли горячего чаю, месье? - спросил этот чайник приятным женским голосом, какой мог бы быть у добродушной служанки средних лет. - Это мигом вас согреет! - Никакого чая! - завопил Когсворт. - Нельзя чая! Но как до того Люмьер не слушал Когсворта, так и теперь служанка-чайник не слушала его. Морис всё ещё не мог привыкнуть к чудесам, но благодарно кивнул чайнику. Тогда он-она нацедил-нацедила чай в чашечку. Едва лишь Морис отхлебнул первый глоток, как у чашки открылся ротик, и раздался звонкий детский голос: - Хи-хи... Его усы щекочутся, мама! - Щекочутся... - повторил старик, который невольно вздрогнул от того, что ещё один предмет в замке оказался живым. - Ну, привет! Вдруг дверь распахнулась с треском, и в комнату ворвался порыв ветра, потушивший и свечи Люмьера (которые тот, правда, вскоре заново зажёг), и огонь в очаге. Когсворт не замедлил спрятаться под ковром, ожидая расправы со стороны хозяина. На пороге, при свете из-за двери, показался сам хозяин - страшный Бет. И не просто показался, но и подал голос, прорычал "Здесь чужой!", и решительно направился в сторону незнакомца вниз по ступенькам.
пакостная Бетти: Сейчас этот зверь выглядел ещё страшнее обычного: шерсть у него на загривке стояла дыбом, злобно сверкали его глаза и оскаленные огромные зубы. Когда его рогатая тень накрыла Мориса, старичок так задрожал, что кресло затряслось под ним. Вещи-слуги испугались не меньше. Служанка-чайник вся затряслась, а её сын-чашечка ойкнул и спрятался за мать. Один лишь Люмьер попытался заступиться за гостя: - Хозяин, я всё объясню! Этот господин заблудился в лесу и... Бет страшно зарычал. Испуганный Люмьер отшатнулся, и у него погасли все свечи. Тут и Когсворт ненадолго выглянул из-под ковра: - Хозяин, я довожу до вашего сведения, что я возражал. Это их вина! Я останавливал их, но никто не слушал меня, дворецкого... Хозяин замка снова зарычал, да так грозно, что маленький дворецкий вновь нырнул под ковёр, трясясь от страха. Морис, перепуганный ещё побольше него, беспомощно оглянулся направо-налево от кресла - и увидел, что Бет подошёл к нему вплотную. Морис подумал, что сейчас умрёт от ужаса. - Кто ты такой, и что ты здесь делаешь? - грубо спросил Бет, продолжая скалить зубы на незнакомца. - Я...я з-заблудился в лесу, и вот... - глядя на на чудовищного зверя, Морис так дрожал от страха, что едва мог говорить. Он встал с кресла и пятился, лихорадочно отыскивая пути для бегства, а Бет в то же время продолжал наступать (и притом с неожиданным для его громоздкой туши проворством). - Ты нежеланный гость! - Простите, милостивый господин... - Морис в ужасе ожидал, что чудище его вот-вот растерзает. - На что ты уставился? - прорычал Бет, вставая на задние лапы. Теперь он возвышался над коротышкой Морисом более чем на три головы. Замирая от ужаса, Морис глядел на этого рогатого и зубастого великана, и заплетающимся языком ответствовал: - Не...не...не на что... - Так ты пришёл поглазеть на чудовище? - задавая этот вопрос, страшный зверь широко разинул пасть над головой Мориса, словно собрался отгрызть её ему тут же на месте. - Пощадите меня, у меня не было дурных намерений! - в смертельном страхе закричал Морис. - Я всего лишь искал ночлег! - Здесь ты найдёшь ночлег! - рявкнул Бет. Своими мощными лапами он схватил Мориса за шиворот, поднял его, как пёрышко, и потащил в башню, невзирая на мольбы старика о пощаде.
пакостная Бетти: Тем временем, в городке, Гастон всё подготовил для своей свадьбы, прямо перед домиком ничего не подозревающей Белль. Он был уверен в том, что Белль будет рада стать его женой точно также, как и любая другая девушка на её месте. Он нарядился в свой праздничный красный фрак и белые брюки вместо обычных чёрно-серых, а сапоги кое-как начистил ваксой. Выглядывая в таком наряде из кустов, он самодовольно усмехнулся: - Белль ещё не знает, что её ожидает! - Да, это её счастливый день! - поддакнул Лефу, появляясь рядом с ним из кустов. Гастон заткнул ему рот пачкой листьев и вышел на празднично обставленную лужайку к свидетелям. Этими свидетелями были все жители городка, включая и трёх сестёр. Они - трактирные служанки по роду занятий - подготовили, как подобает служанкам, всё для украшения стола, в том числе и букеты цветов, поставленные ими справа от увитой вьюнком свадебной беседки с нарядными лентами и звонкими колокольцами. - Хочу поблагодарить всех, кто пришёл ко мне на свадьбу, - обратился он ко всем сразу. И тут же добавил: - Хотя мне ещё осталось пойти и сделать девушке предложение. Все покатились со смеху, в том числе и священник засмеялся. А тройняшки зарыдали в голос: их возлюбленный хочет жениться на другой, а из них не берёт в жёны ни одной! - Лефу, - сказал Гастон, не обращая внимания на их рыдания, - когда мы с Белль выйдем на крыльцо, ты... - Знаю, знаю! - перебил Лефу, - я подам знак оркестру! - и тут же в нетерпении замахал дирижёрской палочкой. Трубачи затрубили в трубы, скрипачи запиликали на скрипках, а гармонист в широкополой шляпе тут же растянул гармошку. - Только не сейчас! - прошипел Гастон и надел трубу на голову Лефу. - Прости! - подал тот голос из трубы. Белль, дожидавшаяся возвращения отца, как раз закончила уборку и села почитать одну из своих любимых книг. Она расположилась на стуле, словно на маленьком диванчике, подложив для удобства длинную кремовую подушку с золотыми кистями. Теперь, когда Гастон постучал в дверь, она была вынуждена бросить чтение на самом интересном месте. Положив книгу на стол, она встала, подошла к двери, глянула в окошко-линзу сделанного её отцом прибора... Увидев Гастона (его глаз выглядел увеличенным в этом приборе, как в кривом зеркале), она подумала, открывать ему или нет...скорчила гримаску...решила, что зла ей он не желает, и открыла дверь. Он же бесцеремонно ввалился к ней в комнату, как если бы её дом принадлежал ему; она же, скрывая недовольство, выжала из себя улыбку и сказала: - Гастон! Какой приятный сюрприз! - Правда? Я полон сюрпризов! В этот день сбудутся все твои мечты! - Что ты знаешь о моих мечтах, Гастон? - спросила девушка. - Многое! - самоуверенно ответил охотник, плюхнулся на стул, на котором Белль ещё недавно сидела, и водрузил ноги прямо на стол, пачкая книгу грязью со своих сапог. - Ты только представь себе, - разглагольствовал самозваный жених, - охотничий домик; моя последняя добыча жарится над огнём; моя жёнушка массирует мне ноги (тут он скинул с себя сапоги), в то время как дети играют на полу с собаками. Их будет шестеро или семеро... - Кого, псов? - спросила Белль. - Да нет же, Белль, - сказал ей Гастон, - детей, крепких ребят, настоящих мужиков вроде меня! И знаешь, кто будет этой жёнушкой? - Это загадка? - Ты, Белль! - Гастон встал со стула и попытался обнять её. Белль обомлела от этой его наглости, но взяла себя в руки и начала обдумывать на ходу, как ей поступить. - О, Гастон! У меня нет слов... Мне просто...нечего тебе сказать! - проговорила она с деланным восхищением, отступая от него. Он же преследовал её по всей комнате; наконец он припёр девушку к двери, приобнял её и сказал: - Скажи, что согласна выйти за меня! - Мне очень жаль, Гастон, - сказала Белль, улыбаясь, как и прежде, и нащупывая дверную ручку, - но я тебя не достойна. С этими словами она крутанула ручку, и отступила с дороги, едва дверь приотворилась. Гастон, который в этот момент потянулся поцеловать её, потерял равновесие и брякнулся с крыльца прямо в глубокую грязную лужу, в которой купался Беллин кабанчик Пьер. Лефу приподнял дирижёрской палочкой растрепавшиеся пряди волос на голове вынырнувшего Гастона; Пьер (который оказался у Гастона на голове и которого Лефу ненароком кольнул) завизжал и скатился обратно в воду. Физиономия Гастона была искажена злобной гримасой. - Ну, как? - спросил Лефу, хотя и так всё было понятно. - Белль будет моей женой, ясно?! - зашипел Гастон, выходя из лужи на берег и хватая человечка за ворот его сюртука. - Можешь в этом не сомневаться, - добавил он и швырнул Лефу в воду, после чего повернулся и пошёл прочь (не заботясь о судьбе своих сапог, которые Белль сразу подбросила ему на крыльцо). - Ишь ты, как ему больно! - проворчал обиженный Лефу. Пьер захрюкал, будто отвечая на его слова.
пакостная Бетти: Только когда все Гастоновы друзья-приятели ушли и унесли с собой украшения несостоявшейся свадьбы, Белль решилась выйти из дому, чтобы покормить домашних животных. "Он ушёл?" - спросила она, обращаясь не то к курам (которые озабоченно кудахтали в ответ), не то к самой себе. - Представляете, - жаловалась Белль курам и козам, рассыпая корм, - он сделал мне предложение! Мне! Чтобы я стала женой этого неотёсанного мужлана?! *** Покормив животных, Белль захотела просто погулять. Она сбегала на лужайку на вершине холма, откуда открывался красивый вид на реку в лучах заката. Присев на травку, девушка стала собирать пушистые одуванчики, которые росли на той лужайке в большом количестве. *** "...О жизни о другой мечтаю я, О приключениях в краях далёких... Как много я хочу узнать! Мне того бы повстречать, кто меня бы смог понять, И с ним всё вместе повидать"... - так пела Белль, нежно поглаживая одуванчик, словно котёнка. Допев песню, она распушила одуванчик по ветру...и в этот миг из леса со ржанием выбежал Филипп. Конь взбежал на холм, волоча за собой повозку, и вскорости уже стоял подле своей хозяйки. Та встревожилась, увидев его с пустым седлом. - Филипп! - вскрикнула Белль, поспешно вскочила на ноги и подбежала к коню. - Что ты здесь делаешь один? Где папа? - Где он? - вопрошала Белль, как будто конь мог ей ответить. - Что с ним произошло? Мы должны найти папу, да поскорее! Отвези меня к нему! - закончила она, распрягая Филиппа. Затем она сбегала в дом за плащом, накинула его, вскочила в седло, и вскоре конь уже скакал по направлению к замку, по своим собственным следам.
пакостная Бетти: Когда они были уже у ворот замка, поражённая Белль долго спрашивала: "Что это за место?" - не то у коня, не то у самой себя, не то задавая вопрос в пространство. Вдруг Филипп испуганно заржал и забил копытами. - Филипп, пожалуйста, спокойно! - ласково попросила Белль коня. - Успокойся! Она спешилась, подбежала к воротам, открыла их - и вот она уже почти во дворе замка, на мосту. И находка, попавшаяся ей на глаза в первый же момент, напугала её не меньше, чем вся эта местность - коня. Этой находкой была шляпа Мориса! - Папа... - прошептала Белль. На миг сердце девушки сжалось от ужаса и горя: ей показалось, что её отец погиб. Но она скорёхонько отогнала от себя эту мысль: конечно же, отец её жив и находится где-то внутри замка! - Ау! Здравствуйте! Здесь есть кто-нибудь? - взывала девушка, когда быстро пересекла мост и вбежала в замок, - почти также, как ранее её отец. Но ей отвечало одно лишь эхо. Правда, Люмьер и Когсворт были неподалёку, на столе, как и при появлении её отца. Но они были слишком увлечены спором и не заметили нежданную гостью. Когсворт был очень разогорчён тем, что опять не угодил хозяину, и вымещал всё, как обычно, на Люмьере, - как на виноватом в том, что хозяин на него зарычал, хотя на Люмьера Бет зарычал ещё раньше. - Мы не могли промолчать, да? - сердито ворчал дворецкий-будильник. - Нам так нужно было пригласить его остаться, а? Усадить в кресло хозяина, предложить чаю, дать погладить Султана (Султаном звали заколдованную собаку - пуфика для ног)... Просто противно! - Я пытался исполнить долг гостеприимства, - спокойно ответствовал Люмьер: в отличие от угодливого Когсворта, он был уверен как раз в собственной правоте, а не в хозяйской. Зато два внимательных глаза увидели её сразу. То были глаза чашечки - заколдованного мальчика. - Мама, у нас в замке девушка! - говорил он на кухне своей матери-чайнику. - Чип, не выдумывай всякие небылицы! - проворчала его мать, считая это очередной его детской фантазией о том, что кто-то, мол, придёт, чтобы полюбить их хозяина. - Правда, мама, я видел в замке девушку, видел! - Больше ни слова! И вообще - в лохань! - сказала служанка-чайник сыну, подталкивая его своим носиком. - Мадам Поттс, у нас девушка! Девушка! Я видела девушку в замке! - радостно возвестила горничная Бабетта по прозвищу Фифи, ныне метёлочка из перьев для смахивания пыли, появляясь на кухне. - Видишь, мама, я же говорил! - весело хихикнул маленький Чип из лохани для мытья посуды. - Здесь кто-нибудь есть? - продолжала взывать Белль, не зная, куда ей в точности следует идти. - Ау! Папа! Папа, ты здесь? Так получилось, что в это время она прошла мимо Люмьера и Когсворта, не заметив их. Зато они наконец заметили её. - Ты это видел? - спросил Люмьер. - Это девушка! - Я вижу не хуже тебя, что это девушка! - ворчливо ответил Когсворт. - Ты что, не понимаешь? Та девушка, которую мы ждали все эти годы! - сказал подсвечник. - Она пришла, чтобы снять с нас заклятие! - и он поспешно спрыгнул со стола. - Постой, погоди! - вскрикнул Когсворт, спрыгивая со стола вслед за ним. - Ау! Здесь есть кто-нибудь?! - восклицала Белль, подходя к одной из винтовых лестниц. А Люмьер то ли догадался, что старик, посаженный в темницу в башне его хозяином - отец этой девушки, то ли решил следовать за ней, как за лучом надежды, - так или иначе, он обогнал Белль и взвился по лестнице вверх, чтобы девушка могла следовать за его мерцающим светом. Освещая ей путь и уклоняясь от ответов на её призывы, он незаметно привёл её в ту самую башню. В башне Белль продолжила свои воззвания: "Тут есть кто-нибудь?" Люмьер и тут не ответил ей. Он молча занял себе удобное местечко в нише и теперь стоял там, хитро улыбаясь. - Странно, - проговорила Белль, - мне показалось, что здесь кто-то был... - Белль! - послышался из-за одной из зарешеченных дверей хриплый шёпот её отца. - Папа! - бросилась девушка на звук его голоса. Через минуту рука Белль уже сжимала руку Мориса, просунутую ей навстречу между прутьями решётки. Лицо старика, чуть видное при свете взятого где-то девушкой факела и Люмьеровых свечей из ниши, было мертвенно-бледным. - Как ты меня нашла? - спрашивал он дочку, стараясь казаться бодрым. Приход дочери и в самом деле придал ему бодрости, но всё равно было заметно, что чувствует он себя неважно (к тому же он покашливал).
пакостная Бетти: - У тебя руки как лёд! - сказала Белль отцу. - Тебя нужно освободить! - Нет, Белль, ты должна уйти отсюда! - Кто заточил тебя? - Объяснять некогда! Ты должна уйти отсюда, и немедленно! - повторил Морис. - Нет! - сказала Белль. - Я тебя не брошу! Но тут вернувшийся Бет хватанул её лапой за плечо и грубо спросил: "Эй, что ты тут делаешь?", - да ещё и зарычал при этом. Факел выпал из руки у девушки, откатился в лужу и погас. Воспользовавшись этим, чудище быстро юркнуло в тень. - Кто здесь? - спросила испуганная девушка. - Кто вы? - Хозяин этого замка, - последовал ответ. - Я пришла за отцом. Пожалуйста, отпустите его! Он болен, ему нельзя здесь оставаться! - Он не должен был вторгаться сюда! - огрызнулся Бет из темноты. - Но он может умереть! - продолжала Белль. - Пожалуйста, выпустите его...я всё сделаю! - Ты ничего не можешь сделать! - снова огрызнулся Бет. - Он мой пленник! - Но должен же быть какой-то выход! - сказала Белль, обращаясь не столько к нему, столько к себе. Она уже поняла, что мольбами хозяина замка не разжалобишь, и лихорадочно обдумывала выход из положения. - Стой! - вдруг закричала она. - Оставь лучше меня! - Тебя? - переспросил Бет в удивлении и, вместе с тем, с проснувшейся в нём впервые за эти годы затаённой надеждой. - Ты сядешь вместо него? - Нет, Белль, я не позволяю тебе! Ты не знаешь, что делаешь! - закричал Морис из-за решётки: он решил, что его дочь обрекает себя на верную гибель. Но Белль продолжала разговор: - Если я останусь, ты его отпустишь? - Да, - сказал Бет и почти ободряющим жестом положил ей руку-лапу на плечо. Белль попятилась и прижалась к стене. Ей хозяин замка с его грубым, похожим на хриплый рык голосом, и с его манерой метаться в тени, с каждой секундой казался всё более подозрительным. К тому же он добавил: "Но ты должна пообещать, что останешься здесь навсегда", - и при этом неосторожно подался вперёд, в полосу света из бойницы. Совсем чуточку. Но Белль всё равно увидела краем глаза, что его широченная мускулистая грудь чересчур волосатая, увидела густую остроконечную бороду, над бородой - странно отвисающую толстую губу и зубы, чересчур длинные и торчащие. Дальше она не увидела ничего, но и этого было достаточно, чтобы испугаться. - Выйди на свет! - попросила девушка. Бету совсем не хотелось показываться. Поначалу он расценил появление девушки как вторжение, но и то разглядел, что она очень красива; потому и бросился в тень, потому и постарался в первую очередь выбить у неё факел; вспомнил о шансе снять заклятие с её помощью, едва она попросила его взять в плен её вместо своего старика; и теперь тем более не хотел пугать её своим видом - вдруг убежит... Поколебавшись с минуту, хозяин замка начал своё вступление в полосу света - медленно и с хриплым вздохом (даже вздох его походил на рычание). И Белль увидела сперва его ноги - нет, не ноги, а две рыжевато-бурые волчьи лапы в потёртых чёрных штанах. Никакой другой одежды, кроме этих штанов и вылинявшей пурпурно-красной мантии, на нём не было. Зато он весь был покрыт густым каштановым мехом, с более тёмной и жёсткой гривой через грудь и живот. Его плечи покрывала густая волнистая грива, такого же каштанового цвета, как и большая часть его меха. Вот он выпрямился во весь рост настолько, насколько позволял горб, и Белль рассмотрела его всего как следует. Совсем человеческие голубые глаза хозяина замка были обведены чёрными кругами, будто полумаской, и скрывались под навесами косматых светлых бровей; руки - как медвежьи лапы с гибкими, как у человека, пальцами; и в них, и на груди угадывались мускулы необычайной силы; на мускулистом лбу - довольно большие загнутые рога, похожие на бычьи, но сплюснутые в поперечнике; уши у него также были как у быка; ещё у него был крючковатый нос с жёсткой оболочкой ноздрей, а из пасти с почти человеческой отвисшей толстой губой торчали длинные белые клыки. Девушка вскрикнула от ужаса, глаза её округлились, и она отвернулась, закрыв лицо руками. - Белль, ты не знаешь, что делаешь... - снова начал Морис. Но Белль уже собралась с духом. Она приблизилась к чудовищу и проговорила, опустив глаза: - Я...даю слово. - Ладно! - проворчал Бет, и отомкнул засов зарешеченной двери.
полная версия страницы